Travel-Russia-Europe

А я и не подозревала...В переходе возле станции метро сидит женщина неопределенного возраста.
Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби.

Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги.
И не бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу
того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок
лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей когда-то белой, в спортивном
костюмчике. Переход – место достаточно оживленное. И течет нескончаемым
потоком людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры.

Я
ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги,
жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько
написано, но народ наш такой – жалостливый.
Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою,
последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и
чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как.
Хорошее дело сделал…

Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел,
чтобы
на мои деньги какой-нибудь негодяй купил себе кирпича одну штуку, да
вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в
стене, у негодяя этого. Не будет кирпича от меня. Но, судя по тому, как
попрошайке подавали, хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов.

Ну
и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да
шаурма. Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но
отличаются жадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный
бизнес. На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек
не знает, что «встать» на место возле Владимирского собора невозможно, а
хождение по вагонам метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас
обращаюся» стоит от 20 долларов в день. Или – знает? В таком случае –
знает, но подает?

Никто из добряков, жертвующих «мадонне с
младенцем», не задумывается над еще одним вопросом. Над одним
несоответствием, буквально бросающимся в глаза. Спустя месяц хождения
мимо попрошайки меня вдруг как током
ударило, и я, остановившись в
многолюдном переходе, уставился на малыша, одетого в неизменно-грязный
спортивный костюмчик. Я понял, что именно
казалось мне
«неправильным», если можно назвать «правильным» уже само нахождение
ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера.
Ребенок спал.
Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто
представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды
встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я…

У кого
из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они спали в
возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд) дневного сна, и
снова – движение. За весь месяц каждодневного моего хождения по
переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел
на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
– Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка.

Попрошайка
сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в
воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла
глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно
читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я
впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой
планеты.
- Пошел на… – произнесла она одними губами.
– Почему он спит?! – я почти кричал…

Сзади
кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом
рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови:

– Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, – мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки.

Попрошайка
перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик
убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он
расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от
негодяя в дорогой дубленке.

Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его
«подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее:
– Пошел в…
А ребенок спал…

Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с
глазами-маслинами.
Он с горем пополам окончил три класса, и читает с трудом. Полное
отсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам города на
очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным
количеством
окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен моей
уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес контролируют
представители его национальности.

Я узнал, что в Киеве попрошаек
«держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые специализируются, в
основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и
светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы
«работают» также и в метрополитене.
Всевозможными «больными», хромыми
и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как украинцы,
так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко
организован. Курируется попрошайничество организованными преступными
группировками, и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек
«обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх»,
что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от
удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков, или попросту
воруют. Но это все, что говорится, цветочки.
Мне нужно было получить
ответ на вопрос – почему спит ребенок? И я его получил. Причем, мой
знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне обыденно,
спокойным голосом. Как о погоде сказал:
– Или под героином, или под водкой…
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто – под водкой?!»
– Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?

Для
того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или –
наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с
таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем,
среди
«рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на
руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в
кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»…
…
На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Л.
Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не было видно. Я
запасся журналистским удостоверением, и был готов к серьезному
разговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее…
У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали
документы на ребенка, и, самое главное – где вчерашний малыш?

Попрошайка
вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки, стоявшие рядом.
От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне следует, мягко
говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки подключились ее
негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними – прохожие
преклонных
лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода. Оставалось одно –
звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама.
Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я
документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу нахождения
женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и… отправился
звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением того, что
пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в
переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим ребенком…
Когда
вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, просящих милостыню,
задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том,
что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и бизнес этот умер бы. Умер
бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на
спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту
статью, знаете теперь – почему спит ребенок.

P.S.
Если вы
скопируете эту статью себе на стену или просто нажмете "Рассказать
друзьям", ваши друзья тоже ее прочтут. И, когда в очередной раз откроют
кошелек, чтобы кинуть монетку нищему, вспомнят, что эта
благотворительность может стоить очередной детской жизни.